Ошо о ненасилии

Бхагаван, что вы думаете о философии ненасилия и в особенности о христианской догме подставления другой щеки?

Мой подход - подход не-ума. Он прямо противоположен философствованию. Это не думание о вещах, идеях, но смотрение на них с ясностью, которая приходит, когда вы откладываете свой ум в сторону, когда вы смотрите сквозь безмолвие, а не сквозь логику.

Смотрение - это не думание. Вон там восходит солнце; если вы думаете о нем, вы его упускаете, потому что пока вы о нем думаете, вы отдаляетесь от него. Если вы смотрите на восход солнца, то тогда ясно одно: вы о нем не думаете. Думание образует вуаль перед вашими глазами. Оно привносит в реальность свой собственный цвет, свои собственные идеи. Оно не позволяет реальности достичь вас, оно навязывает себя реальности; оно становится уклонением от реальности. 

Все философы думали об истине. Но думать об истине невозможно. Либо вы знаете ее, либо нет. Если вы знаете, думать о ней не нужно. Если не знаете, тогда как вы можете о ней думать? Философ, думающий об истине, похож на слепого, думающего о свете. Если у вас есть глаза, вы не думаете о свете, вы видите его. 

     Смотрение - совершенно другой процесс; оно является следствием медитации. Поэтому я бы не хотел, чтобы мой путь в жизни когда-либо назывался философией, потому что он ничего общего с философией не имеет. Можете называть его филосия. Слово «фило» означает любовь; «софия» означает мудрость, знание - любовь к знанию. В слове филосия «фило» также означает любовь, а «сия» означает смотрение, видение: любовь, но не к знанию, а к бытию, - не к мудрости, а к переживанию. Это первое, что нужно запомнить. 

     Ненасилие - это философия Махатмы Ганди; для меня это не философия, это филосия. Вот здесь я постоянно сражался с гандийскими философами, мыслителями. Ганди написал свою автобиографию под названием "Эксперименты с Истиной." Это совершенный абсурд - с истиной экспериментировать невозможно. 

     Когда вы молчите, истина присутствует во всей ее полноте, во всей ее абсолютной славе. А когда вы не молчите, истина отсутствует. Когда вы молчите, истина не предстает перед вами подобно какому-нибудь объекту. Когда вы молчите, вы неожиданно осознаете, что вы и есть истина. Нет ничего, на что нужно смотреть, что нужно видеть. Смотрящий и есть то, на что он смотрит, наблюдающий и есть то, что он наблюдает; этой раздвоенности больше не существует. И нет вопроса о думаний. Нет сомнения, нет веры, нет идеи. 

     Ганди пытался экспериментировать с истиной. Вот простой контекст: вы знаете что есть истина; иначе как вы собираетесь экспериментировать с ней? А какой смысл экспериментировать с истиной человеку, знающему ее? Он живет ею! Для него нет альтернативы. Для Ганди все - философия, для меня все - филосия. Ганди мыслитель, я не мыслитель. Мой подход не ментальный, не умственный, мой подход экзистенциональный, подход существования.

     Ненасилие - само это слово непривлекательно для меня, оно не в моем вкусе, потому что оно отрицательно. Насилие положительно, ненасилие отрицательно. Никто не обратил внимания на тот простой факт, что насилие оказывается положительным, солидным, - а ненасилие выступает как его отрицание. Я называю это благоговением перед жизнью, я не использую слово ненасилие. Благоговение перед жизнью - это положительно; когда есть благоговение, ненасилие случается само по себе. Если вы чувствуете благоговение перед жизнью, то как вы можете быть насильственными? Но все-таки можно быть ненасильственным, и при этом не испытывать никакого благоговения перед жизнью. Я знаю этих так называемых ненасильственных людей... Вы будете изумлены, узнав, что в Калькутте у джайнов есть одно очень важное место. Во всех больших городах - в Бомбее, в Калькутте - джайны - самые богатые люди. В Калькутте я познакомился с одним странным явлением; когда я увидел его впервые, я не поверил своим глазам. Я обычно останавливался в доме весьма уникального человека, Соханлала Дугара. Он был уникален во многих отношениях. Я любил этого человека - он был очень колоритной фигурой. Был он стар - умер семь лет назад. Когда он впервые встретил меня, в то время ему было семьдесят, но дожил он до девяноста лет. Он повстречал меня в Джайпуре, это был город, где он жил, и пригласил меня в Калькутту, поскольку там находился его бизнес; оттуда он контролировал весь серебряный рынок, не только в Индии, но и по всей Азии. Его называли Серебряным Королем. Я слышал о нем, но у меня не было ни малейшего представления, что он за человек. Когда он впервые пришел ко мне в Джайпуре, он прикоснулся к моим ногам - старик, одетый в стиле Раджастана, в желтом тюрбане, кажущийся очень древним - достал из карманов своей одежды пачки денежных купюр и хотел вручить их мне. Я сказал: «Но прямо сейчас они мне не нужны. Оставьте мне свой адрес; когда я буду нуждаться, я обращусь к вам, и, если вы все еще будете богаты и если вы будете в настроении давать, вы дадите. Но прямо сейчас у меня нет никакой потребности, так зачем без необходимости доставлять мне проблемы? Я сейчас собираюсь в тридцатишестичасовое путешествие и тогда мне придется беспокоиться об этих деньгах. Я не смогу заснуть, всякий может отобрать их у меня. Поэтому, пожалуйста, оставьте их у себя». Он начал плакать, слезы потекли из его глаз. Я сказал: «Я же не сказал ничего такого, что могло вас так сильно задеть ». Он сказал: «Ничто другое не может задеть меня сильнее. Я бедный человек, потому что у меня есть только деньги и ничего другого. Я хотел бы что-нибудь сделать для вас - я испытываю к вам такое сильное чувство, - но я бедный человек; кроме денег у меня ничего нет. И если вы откажете моим деньгам, то вы откажете мне, ведь у меня нет ничего другого, Поэтому возьмите эти деньги. Если хотите сжечь их, сожгите прямо сейчас. Если хотите выбросить их, выбрасывайте прямо сейчас - это ваше дело. Но помните: никогда не отказывайте моим деньгам, это будет означать, что вы отказываете мне. Ничего другого предложить вам у меня нет». Его слезы были такими искренними и подлинными, и то, что он говорил, было так значительно, что я сказал: «Хорошо. Давайте мне эти деньги, и вынимайте... у вас в карманах есть еще». Он сказал: «Вот правильно. Вот человек, которого я искал». И он вынул из карманов все. Он вывернул карманы, показал их мне и сказал: «Сейчас, прямо сейчас, у меня больше нет, но вот человек, которого я искал». И он пригласил меня в Калькутту. Он жил в джайнской колонии. Джайны стремятся жить вместе, поскольку не хотят смешиваться с более низкими человеческими существами. Они наивысшие человеческие существа, самые чистые, самые религиозные. Там он сказал мне: «Я покажу вам нечто, что удивит вас». Он провел меня в одну из своих комнат, открыл окно и сказал: «Посмотрите». За окном я увидел... Я не могу выразить, что это было. Там была по меньшей мере сотня коек без всяких матрасов на них, и сто человек пытались уснуть на этих голых койках. Я сказал: «В чем дело? Почему у них нет матрасов и почему у них нет подушек? Им же неудобно; видно же, как они крутятся и вертятся ». Он сказал: «Вы на самом деле не понимаете того, что видите. Здесь есть нечто большее; эти люди наняты джайнами». Я сказал: «Наняты? Для чего?» Он сказал: «Чтобы спать на этих койках». Я сказал: «Но какой во всем этом смысл?» Он сказал: «Смысл в койках...» В Индии, в жарких странах очень легко растут насекомые всех видов. Одно насекомое - я не знаю как оно называется по-английски - кхатмал...? «Это клоп, Бхагаван». Клоп - вот этот паразит. Из-за своей философии ненасилия джайны не могут убивать их. Они не могут убивать их, но если на этих койках никто не спит, клопы умрут - вот поэтому они и нанимают людей. Вам платят пять рупий за ночь: вы спите на койке, полной клопов, и они всю ночь пьют вашу кровь. Что же это за бизнес? Они спасают клопов, - но что сказать об этих бедных людях? Они об этом не думают. Люди согласились спать на койках; им платят за это. Но лишь подумайте об этой идее... вы помещаете человека в такую ситуацию. У человека должны быть настоящие неприятности, иначе, почему бы ему за пять рупий подвергать опасности свою жизнь? Может быть, у него умирает мать, может быть его жена в больнице, может быть, с его отцом произошел несчастный случай и эти пять рупий очень нужны для лекарства, для еды, для чего-нибудь еще. И каждый день выстраивается очередь; на всех коек не хватает. Есть только сто коек; достается самым удачливым. А те, кто платят, зарабатывают себе добродетельность. Растет их банковский счет в ином мире - так много клопов спасли они от умирания. Странная любовь - к клопам. И они не думают о том человеке, который мучится всю ночь. Нет, ему заплачено, и нет никакого чувства вины. Я хочу, чтобы вы запомнили: человек, верящий в ненасилие, необязательно испытывает благоговение перед жизнью. Но тот, кто благоговеет перед жизнью, обязательно будет ненасильственным - это необходимое следствие. И его ненасилие будет иметь совершенно иной вкус. Оно не будет ненасилием Махатмы Ганди. Например, Ганди непрерывно пытается учить ненасилию своих учеников - и следует ему сам. Он не мошенник; все, во что он верит, может быть неверно, но он верит в это целиком и полностью. Его намерения всегда искренни, в его искренности нельзя сомневаться, но его разумность не так бесспорна. А человек с сильными стремлениями, но с разумом невысокого качества более опасен, чем кто-либо другой - ведь его стремления слепы. Ганди думал, что учит ненасилию, но на самом деле он учил людей насилию над собой. На моем пути в жизни такого случиться не может. Благоговение перед жизнью не покидает меня: я полон благоговения ко всей окружающей жизни, так как же я могу не испытывать его по отношению к своей собственной жизни? В глубоком безмолвии нет моего и нет твоего. Жизнь есть просто жизнь; это один поток. Мы связаны друг с другом невидимыми нитями. Если я раню вас, то я раню и себя. Если я раню себя, то я раню и всех вас. Я хочу, чтобы это различие было ясным для вас. Оно очень тонко. Человек, верящий в ненасилие, будет очень внимателен к тому, чтобы не проявлять насилие к кому-либо другому - слишком внимателен! Но поскольку он не испытал благоговения перед жизнью - ненасилие это лишь его идеология; он лишь разумом пришел к выводу о том, что это хорошо, что это правильный путь, - он будет насильственным по отношению к самому себе. На самом деле его насилие по отношению к другим обернется на него самого. Пропорция останется той же самой. Я пережил это в людях, например, в охотниках, убийцах, насильниках. Невдалеке от моего университета, в двухстах милях, был лесной заповедник - один из самых прекрасных лесов в Индии, Канха Кешали. На сотни миль все виды дикой жизни - там можно найти все возможные, все мыслимые формы животных. Охота там запрещена для всех, исключая особых гостей вице-короля, губернатора, а позднее премьер-министра, президента и главного министра. Для особых гостей охота разрешена, для всех остальных строго запрещена. Когда у меня было время, я, бывало, ездил в Канха Кешали; дом отдыха в Канха Кешали находился в очень красивом месте, на большом озере, окруженном зеленью насколько хватало взора. Целыми днями там можно было не встретить и не увидеть ни единого человека, но можно было увидеть тысячи оленей, пробегающих по ночам. И ночью глаза оленя становятся почти пламенными. Тысяча или две тысячи оленей, пробегающих в ночи... в лунную ночь можно было видеть тысячи маленьких огоньков, движущихся друг за другом. Олени должны приходить к озеру по ночам, чтобы напиться воды. Все животные приходят на водопой ночью; вам только нужно сидеть в доме, и можно увидеть львов, тигров... Как-то раз я повстречался с группой охотников, особых людей. Я удивился, узнав, что эти охотники были очень насильственными людьми, но вместе с тем очень дружескими, очень любящими. Я уже жил с ненасильственными людьми, которые не были дружественными, любящими. Контраст был такой, что я начал глубже присматриваться к этому явлению: в чем дело? Я дружил со многими великими охотниками Индии, с королями, принцами - в Индии так много магараджей, так много принцев, и все они охотники. Если вы войдете во дворец магараджи, то вы найдете там, как много львов было убито им; они все на выставке. Весь дом полон мертвых животных, сохраненных в виде чучел. Это предметы гордости. Я начал дружить с этими людьми и нашел, что они очень хорошие, очень любящие, очень простые и невинные люди. Человек убил, может быть, сто львов, но сам он совершенно как ребенок. Он не такой высокомерный и эгоистичный, как ненасильственный джайна или ненасильственный последователь Ганди. Он простой человек, простое человеческое существо. Он знает, что он не святой. А эти люди, верящие в ненасилие, автоматически начинают считать себя святыми, высшими существами, выше всех остальных. В их эгоизме больше насилия, чем во всей жизни охотника, убившего множество животных. Верящий в ненасилие не причинит вам насилия физически, но психологически он очень насильственен. Психологически он всеми возможными способами будет пытаться доказать свое превосходство. И еще одно: если он не дает насилию добраться до другого человека, то этим самым насилие не уничтожается; так оно не исчезает. Насильственный ум располагается внутри. Если вы не даете уму выражать свое насилие по отношению к другим, оно обратится на вас. Поэтому ненасильственные люди всеми возможными способами мучат себя. Насилие не исчезло, оно лишь сделало поворот в обратную сторону. Ганди был очень насильственным по отношению к самому себе. Он постился по всякому поводу. Пост - это насилие. Если вы заставляете кого-то голодать - это насилие. А если вы сами голодаете, разве это не насилие? У вас что, двойные стандарты? Заставляю ли я голодать вас или голодаю сам, это одно и то же; должны применяться одинаковые принципы и одинаковые стандарты: я насильственный человек, если не по отношению к вашему телу, то по отношению к своему. И в насилии по отношению к вам была возможность того, что вы могли ответить мне тем же - вы могли прекратить мое насилие по отношению к вам. Но быть насильственным по отношению к собственному телу - самое простое дело в мире. Что может поделать ваше тело? Оно не может ответить тем же, оно не может запретить вам. У него нет защиты от вас. Поэтому человек, насильственный по отношению к другим, проявляет насилие к тому, кто имеет право защитить себя и сам может проявить насилие. Но человек, насильственный по отношению к самому себе, по-настоящему хитер, очень хитер. Он нашел самую невинную жертву в мире, самую беззащитную. Вы можете делать со своим телом все, что захотите. Были монахи, которые избивали свои тела каждое утро, пока кровь не начинала сочиться из всего тела. И их считали великими святыми! 

И я не представляю себе, если вы благоговеете перед жизнью, то как вы можете уничтожать таким образом свою собственную жизнь. Джайнизм - это единственная религия, которая позволяет монаху, если он того захочет, поститься до смерти. Это не называется самоубийством, для этого нашлось очень красивое название: сантхара. Сантхара означает того, кто отбросил стремление к жизни, того, кто прошел дальше стремления жить. Каждый год многие джайнские монахи умирают как сантхары. Правительство ничего не может поделать с этим, поскольку такова религиозная практика джайнов. Не предполагается, чтобы светское правительство вмешивалось в дела какой-либо религии. И они не совершают самоубийства, принимая яд или убивая себя мечом, - нет, у них есть очень мучительный метод. Электрический стул был бы гораздо менее насильственным средством - вы просто садитесь на него, и вот вас нет, вы даже не почувствуете ничего. Или вам могут дать хлороформ, и тогда вы даже не почувствуете, когда вы еще есть и когда вас уже нет. Но джайнский монах будет поститься на протяжении двух месяцев, трех месяцев. Были случаи, когда это продолжалось до девяноста дней - три месяца без еды. Он превращается в скелет; по мере того, как проходят дни, собираются все большие толпы, а он уже не может даже открыть глаза. Люди поют и распевают в его хвалу, но я не думаю, что он слышит их — он уже постился в течение двух месяцев; от него остались одни кости. Можно сказать, что он живой, потому что он все еще дышит, но за исключением дыхания и пульса нет никаких других признаков жизни. В течение трех месяцев он может оставаться подвешенным в этом состоянии между жизнью и смертью. И это ненасильственные люди! Ганди выучился своему ненасилию у этих идиотов. Он признавал одним из своих гуру, своих учителей, джайнского монаха Шримада Раджчандру, который мучил себя и учил людей делать то же самое... Чему вы будете учить людей? Вы будете учить их тому, что делаете сами. Поэтому я называю их садомазохистами; эти люди и садисты, и мазохисты. Обычно в психиатрических больницах можно найти отдельно садистов, отдельно мазохистов; редко найдешь того, у кого оба эти заболевания сразу - садомазохизм. Садист наслаждается, мучая других. Адольф Гитлер, Иосиф Сталин, Муссолини, Мао Цзе-дун, Тамерлан, Александр, Наполеон — вот люди, бывшие садистами, наслаждавшиеся мучениями других людей. И есть мазохисты, которые наслаждаются, мучая себя. Мазохисты предлагают себя для мучений. Они ищут садиста. Кто-то спросил меня, какой мужчина и какая женщина образовали бы наилучшую пару. Я ответил: «Один из них должен быть садистом, а другой мазохистом. Это была бы самая лучшая пара в мире. Они не развелись бы никогда. Один наслаждается, мучая; другой наслаждается, когда мучат его. Они полностью удовлетворяют себя». И есть пары, о которых можно подумать, что они идеальные, по той простой причине, что один из пары - садист, а другой - мазохист. Они подходят друг другу. Мазохист изыскивает странные пути, философии, рационализации. Здесь находится Вина. Когда она впервые пришла ко мне пятнадцать лет назад, она привела молодого человека; она пришла с этим молодым человеком. Этот молодой человек искал учителя, который мог бы научить его жить только на одной воде. Вина привела этого мазохиста. Но он не считал себя мазохистом. Он думал, что ищет наиболее естественный способ жить. Конечно, он не мог оставаться со мной. Вина привела его; он сбежал. Вина осталась со мной. Человека такого рода можно встретить повсюду. Кто-то становится натуропатом и живет в соответствии с идеалами, которые дает ему натуропатия. 

Я говорил вам, что люди, подобные Адольфу Гитлеру, садисты. И есть еще мазохисты. Мазохисты не причиняют много вреда, они наносят вред только себе. Садисты причиняют потрясающий вред, поскольку находят радость в том, чтобы мучить других. Но наибольший вред наносят садомазохисты. Махатма Ганди - садомазохист. Прежде всего, он мучит себя; то, что он мучит себя, дает ему право мучить вас. Он знает путь, он знает способ: он уже все это проделал. Он предавался также чудачествам натуропатии, этим грязевым компрессам, клизмам, и тому, чтобы это есть, а это не есть... И этим чудачествам должны были следовать и другие. Конечно, он шел намного впереди своих учеников, и поэтому у него был авторитет. Ученики знали, что их возможности ограничены, но они старались вовсю. Учитель - это, конечно, учитель. У меня нет философии ненасилия, но у меня есть путь в жизни, который я могу назвать благоговением перед жизнью. И это совершенно иная перспектива. Ненасилие просто говорит, что нельзя убивать других. Вы думаете, этого достаточно? Это всего лишь отрицательное утверждение: не убивать других, не причинять другим вреда. Достаточно ли этого? 

Благоговение перед жизнью говорит, что нужно отдавать, нужно делиться своей радостью, своей любовью, своим покоем, своим блаженством. Нужно делиться всем, чем можно делиться. Если вы благоговеете, если вы признательны жизни, тогда благоговение становится поклонением. Тогда повсюду вы чувствуете живого Бога. Тогда поклонением становится простое рассматривание дерева. Тогда поклонением становится потчевание гостя. И вы никого тем самым не обязываете, вы не совершаете никакого служения; вы просто наслаждаетесь собой. Точно так же, как те люди наслаждаются, мучая, вы наслаждаетесь, делясь всем, чем можно делиться. Поэтому я хотел бы, чтобы вы раз и навсегда запомнили: благоговение перед жизнью - вот мой подход. Ненасилие тогда приходит автоматически, нет нужды беспокоиться о нем. И когда оно приходит само по себе, оно не будет безобразным. 

Вы спрашиваете меня: что я скажу о христианской философии, о христианской позиции подставления другой щеки? Иисус вынес эту идею из Индии. Ему неоткуда было воспринять ее, потому что в еврейских священных писаниях идей ненасилия не было. Даже Бог евреев не является ненасильственным. Он ясно заявляет: «Я гневливый Бог. И те, кто не со мной, те против меня. Я не добр, - говорит он. - Я вам не добрый дядюшка». Конечно, он ваш отец, не дядюшка. Это с дядюшкой вы можете завести какие-нибудь добрые, дружеские отношения. Но отец... поэтому он дает ясно понять: «Не пытайтесь сделать из меня дядюшку. Я вам не дядюшка». Он на самом деле объявляет: «Я вам не дядюшка, запомните это, и я не добрый; я очень сердитый и ревнивый Бог...» Когда Адольф Гитлер говорил: «Те, кто не со мной, те против меня», - он, может быть, не осознавал, что был при этом настоящим евреем! Это позиция еврейского Бога. Иисус откуда-то вынес идею ненасилия. Этой идеи нигде и никогда не было, кроме как в Индии. И в особенности в то время, когда Иисус перебирался из Египта в Индию, эта идея носилась в воздухе, потому что всего за пятьсот лет до этого жил Махавира, всего за пятьсот лет до этого жил Будда. Санджай Вилеттхипутта, очень значительный Учитель, Аджит Кешкамбал, тоже весьма привлекательная фигура, Макхкхали Госал - все эти люди повернули всю нравственную атмосферу Индии к ненасилию. Все говорили о ненасилии. Брамины устыдились своих священных книг, они начали исправлять комментарии в своих книгах. Они начали изменять ритуалы. Вы удивитесь. Сейчас, если вы отправитесь в индусский храм, предполагается, что вы должны предложить им кокосовый орех. Этот кокосовый орех был первоначально не кокосовым орехом, а человеческой головой. Но кокосовый орех имеет сходство с человеческой головой: два глаза, борода, череп. Они начали интерпретировать свои священные книги таким образом, чтобы сказать, что вы должны предлагать не человеческую голову, а всего лишь кокосовый орех. В Индии вы увидите статуи Ханумана, покрытые красной краской. Когда-то это была кровь, но они были вынуждены заменить ее, иначе выглядели бы очень глупо. Эти великие учителя произвели глубокое впечатление на всю страну; все они были потрясающе важными, и все они по большей части стояли на твердом логическом основании. Они прекратили все виды жертвоприношений. Но как обойтись без крови? Достаточной будет какая-нибудь замена красного цвета. В немногих, уж очень ортодоксальных местах все продолжалось по-старому. Например, в Калькутте, в храме Кали, каждый год все еще убивают животных, и кровь изливается на Кали. В ортодоксальных местах это осталось; в других местах это исчезло и были подысканы различные замены. Когда Иисус прибыл в Индию, он прибыл, должно быть, в то время, когда вся страна была охвачена философией ненасилия. Он вынес эту идею из Индии, и это одна из причин того, что евреи не приняли его. Он вынес из Индии, из Египта много идей, и когда он вернулся, ему было уже тридцать лет. От тринадцати до тридцати лет - на протяжении семнадцати лет он совершенно выпадает из всех христианских подсчетов: Эти семнадцать лет он провел в Египте, в Индии, в Кашмире, в Ладакхе и, может быть, в Тибете. И вибрации Будды и Махавиры все еще были живы, так что эти идеи не были его собственным видением. Но на него потрясающее впечатление произвела идея ненасилия. Эта идея была очень рациональной: причинять кому-нибудь вред - это быть против Бога, поскольку этот кто-то - творение Бога, вы не должны разрушать его. Но был вопрос: что если вам причиняет вред кто-то другой, что тогда...? Вот тогда и появилась идея подставления другой щеки; это было его изобретение. Нигде в индийских священных книгах не говорится о том, что нужно подставлять другую щеку. Похоже, что этот вопрос и не поднимался. Ненасилие проповедовалось настолько рационально, что никто и не спрашивал: «Если кто-нибудь причинит вред вам, то что тогда?» Махавира и Будда были абсолютно готовы к ответу: «Пусть вредит, он будет наказан своей кармой. Не беспокойтесь об этом; идите своим путем». Да, однажды у Будды спросили: «Если кто-нибудь ударит меня, - спросил у него один бхикку, монах, - что я должен делать?» Будда ответил: «Вы идете, и с дерева на вас падает ветка, ударяет вас. Что вы будете делать?» Человек сказал: «Что я буду делать? Это же простая случайность, простое совпадение, что я оказался под деревом, когда с него упала ветка». Будда сказал: «Так делайте то же самое. Кто-то был безумен, был в гневе, сошел с ума; он ударил вас. Это все равно, как ветка дерева упала на вас. Пусть это не тревожит вас, пусть это не раздражает вас. Просто идите своим путем, как если бы ничего не случилось». Но когда Иисус вернулся в Иерусалим и начал говорить это, люди, наверное, снова и снова спрашивали его... ведь это было так ново для еврейской традиции. Это вносило совершенно незнакомую идею, которая никак не подходила к еврейским священным писаниям. Иисус говорил, что если кто-нибудь ударит вас в одну щеку, обратите к нему другую. Вы спрашиваете меня, что я скажу об этом. Это позиция человека, который верит в идею ненасилия, в философию ненасилия. Но когда вас бьют по одной щеке, а вы подставляете другую, вы тем самым поощряете насилие в мире. Это не будет ненасилием. Вы предполагаете наличие чего-то, что является всего лишь плодом вашего воображения. Если кто-нибудь ударит меня, то, согласно Иисусу, я должен подставить ему другую свою щеку. Но его вкусы могут быть иными. Он, может быть, получил наслаждение от первого удара, он, может быть, получит еще большее удовольствие от второго; может быть, он садист. Тогда вы поощряете садиста мучить людей; вы поощряете насилие. Даже позволить кому-нибудь мучить ваше собственное тело - и то поощрение насилия. Нет, эта глупая идеология стала падением для всей Индии. После Будды и Махавиры Индия уже никогда не стала той золотой птицей, которой была. После Будды и Махавиры началось падение. Будда и Махавира несут абсолютную ответственность за двадцатипятивековое рабство в Индии, потому что они научили людей ненасилию. Они совершенно забыли, что другие люди, окружающие их страну, не являются ненасильственными. Вы поощряете этих людей, приглашаете их: «Приходите и творите насилие над нами». Вот что на самом деле происходило в индийской истории на протяжении двадцати пяти веков. Всякий, кто хотел богатства, женщин, рабов, вторгался в Индию. Проблем не было, Индия была страной ненасилия. Весьма вероятно, что захватчики проходили через царства и не встречали никакого сопротивления, никакой борьбы. Если вы посмотрите на ваше ненасилие, которое провоцирует насилие, то что же это за ненасилие? Оно принесло в мир больше насилия, чем там его было раньше. До Будды и Махавиры Индия никогда не подвергалась завоеваниям. Не было никакого насилия, потому что люди знали, что завоевывать Индию все равно, что накликать на себя смерть. Но после учений Будды и Махавиры люди стали как масло - просто режьте их ножом, не будет ни малейшего шума. Миллионы людей были убиты, сожжены без всякого сопротивления, поскольку сопротивление было бы насилием. Вы все время упускаете из виду то, что вы провоцируете насилие в другом человеке. Кто несет ответственность за это? Обращение другой щеки означает, что вы говорите другому человеку: «Пожалуйста, ударь меня еще, того удара недостаточно; я не удовлетворен. Ударь меня еще разок, чтобы я мог стать еще немного более святым». И у вас есть только две щеки. Что вы будете делать, когда он ударит вас по второй щеке? То, что говорит Иисус, выглядит прекрасно, но это совсем не практично, не прагматично, не научно. Благоговение перед жизнью подходит ко всей этой проблеме совершенно под другим углом зрения. Я скажу, уважайте жизнь, в которую вы вовлечены. На самом деле, прежде всего уважайте себя, только после этого вы можете уважать кого-нибудь еще. Любите себя, тогда вы сможете любить и других. Благоговение перед жизнью не допустит никакой провокации насилия. Оно не начнет насилия, но если насилие начнет кто-нибудь другой, оно немедленно прекратит его. 

Иисус говорит: «Если кто-нибудь ударит вас в одну щеку, поверните ему другую». Я говорю: «Хорошо, обратите к себе его другую щеку - и ударьте покрепче. Дайте ему урок! Пусть ему станет ясно, что это не так просто бить кого-нибудь по щеке -удар вернется, и вернется покрепче. И если сможете, ударьте его по обеим щекам сразу. Зачем давать ему шанс обратить к вам другую щеку и стать святым? Ударьте и одновременно скажите: «Я не верю в насилие, поэтому я должен прекратить его при первой же его попытке. И запомните, всякое ваше насилие будет предотвращено ». Если вы уважаете жизнь, вы должны предотвращать насилие. И, с другой стороны, уважительно ударить человека, а не подставлять ему другую щеку, поскольку это очень неуважительно. Это может показаться немного трудным для вас: вы ударяете меня, а я не бью вас, но показываю вам другую свою щеку и говорю: «Пожалуйста, будьте так добры, ударьте меня». Я пытаюсь быть сверхчеловеческим существом, а вас низвожу ниже человека. Я унижаю вас сильнее, чем мог бы унизить, ударив вас. Ударив вас, я просто объявляю, что вы человек, я человек, и я говорю на том же языке, что и вы. Мы оба стоим на одной и той же почве. Это более уважительно, поскольку вы не поднимаете себя выше другого; вы стоите на той же самой почве, на которой стоит другой человек. Вы говорите ему: «Ты мой брат; если ты ударишь меня, то получишь удар еще более сильный. Смотри и будь осторожен, поскольку можешь нарваться на настоящие неприятности ». 

Мне не нравится, чтобы вы превосходили другого человека. Именно это говорит Иисус: «Будьте покорными, будьте смиренными, обратите другую щеку, ведь тогда вы наследуете царствие Божье ». Я не обещаю вам никакого царствия Божьего. Вы ничего не наследуете. Вы уже унаследовали его - это ваша жизнь. Любите и уважайте ее. Любите и уважайте других. Но не пытайтесь превосходить, быть выше, быть над другими. Но не ставьте человека и ниже себя. Этого вы не найдете в высказывании Иисуса, но это есть - есть то, что вы унижаете другого человека. Вы создаете в нем чувство вины. Вернувшись домой, он подумает: «Что я сделал? Что это был за человек? Я ударил его, а он подставил мне другую щеку. Как я жесток, какое я животное, что снова ударил его по другой щеке». Он не сможет уснуть всю ночь. Он вернется завтра. Первое, что он захочет, - чтобы его простили. Но простить его - это снова поставить его ниже. Нет, я скажу вам, что если он ударил вас, будьте просто спортсменом. Не пытайтесь быть суперменом, будьте просто спортсменом. Ударьте его по-настоящему сильно и скажите: «Всякий раз, когда вам потребуется хороший удар, положитесь на меня». Никогда никому не причиняйте вреда, но не позволяйте и никому другому причинять вред вам; только так мы сможем создать человеческий мир. 

Мы в Индии испробовали другой путь, и этот эксперимент полностью провалился. Двадцать пять веков рабства, резни, насилия, и никто не поднял и пальца и не сказал, что за все это отвечают Будда и Махавира. Это они породили бессилие целой страны, слабость целой страны. Нет, мне не нравится порождать бессилие, рабство, провоцировать людей к совершению насилия над вами. Не совершайте насилия сами, но и не позволяйте никому совершать его над вами. Только так возникнет возможность создания человеческого мира.