Россия моих дедушек и бабушек показала всему миру великую цель. И одновременно продемонстрировала отвратительный силовой путь, оскверняющий цель. Цель — построить рай на Земле. Но ни построить его, ни войти в него с окровавленными руками и грязной душой невозможно. Бог не разрешит.
Прошло полвека со дня смерти Иосифа Сталина. Пятьдесят лет тому назад я, ученик восьмого класса московской школы, самовольно отправился прощаться с ним и стал свидетелем и участником таинственной мистерии человеческих жертвоприношений умершему богу. Много народа тогда погибло в человеческой мясорубке на Трубной площади. Некоторые умирали в буквальном смысле у нас под ногами. Это был современный вариант "9 января", когда толпы людей с иконами шли на встречу с царём, а их встретили залпами. В мартовские дни 1953 года миллионы москвичей со знамёнами вместо икон пошли на прощальную встречу с мёртвым царём. В них никто не стрелял. Но им позволили давить друг друга. Я уцелел, но в соседней школе погиб мальчик.
До сих пор не подведены итоги грандиозного эксперимента, произведённого сторонниками коммунизма над Россией. Через полвека после смерти последнего великого коммуниста пришло время без излишнего гнева подвести итоги в двух планах рассмотрения — земном и духовном.
Земное
Экономика
Коммунистическое движение, прежде всего, было попыткой построить новую, более рациональную экономику. Марксова критика конкурентной природы капитализма остаётся верной и по сию пору. В самом деле, разве человечеству пристало доверять управление экономикой слепой стихии конкурентной борьбы за рынок сбыта? Мы что — мартышки, мы не ушли от схемы Дарвина? Разве нельзя все потребности рассчитать, если не на счётах, так на компьютерах? Зачем плодить олигархов, передавая им "народное достояние" в частное управление и материальную собственность? Известен классический афоризм Черчилля о вопиющих недостатках демократии, лучше которой, однако, ничего не придумано. Черчилль, вероятно, согласился бы с коммунистами, что рыночной экономике присущи неустранимые недостатки, но одновременно он сказал бы, что лучше-то никто ничего не придумал! Давайте немножко порассуждаем.
Рыночная, конкурентная экономика по определению может успешно функционировать, когда нет ограничений на сырьё. Допустим, нефти — много, леса — много, электричества — много, пахотной земли — много и т.д. И совершенно другое дело, когда, скажем, нельзя дальше наращивать энергетические мощности из-за перегрева планеты, нельзя использовать те или иные технологии, потому что — отрава, выкопали легкодоступные полезные ископаемые и прочее. Наконец, если вырубить много леса, нечем будет дышать, а если выловить слишком много рыбы, то она кончится. Видимо, мы вступаем в тот период, когда конфликт с природными ресурсами Земли заставит вводить плановые начала в экономику, иначе скоро нам станет совсем худо. Мир поменялся. Он сделался меньше, его ресурсы оказались ограниченными, и на очередь дня стала психологическая задача смириться с неизбежностью снижения уровня жизни.
Недавно помощник президента России г-н Ястржембский в беседе по телевизору привёл следующие любопытные факты. Рождение каждого нового ребёнка является бременем для национальной экономики. Это бремя можно подсчитать и выразить в долларах. Полученная цифра есть стоимость новой жизни. Если принять в Америке эту цифру за единицу, то в Западной Европе она в 2 раза ниже, а в слаборазвитых странах она в 30 (!) раз ниже. Возникает роковой вопрос. Что станет с природными ресурсами Земли, если основная часть её населения, не входящая в "золотой миллиард", сумеет поднять свой уровень жизни до американского? Ответ: наступит планетарная катастрофа из-за нехватки ресурсов и перегрева планеты. А если всё оставить, как есть? Из-за социального неравенства разовьётся межнациональный терроризм. Бедные будут взрывать богатых от зависти и огорчения.
Есть и третий вариант. Американцы и европейцы значительно снижают свой жизненный уровень, передавая "жизненные квоты" слаборазвитым странам. Эти слова в западном мире сейчас страшно даже произнести, но если они будут произнесены и потребуется их реализация, то ясно, что иначе как через межгосударственное регулирование эту задачу не решить. Есть ли механизм такого управления в принципе?
Советский опыт показал, что плановая организация производства позволяет обеспечить прожиточный минимум для большинства населения страны при громадных расходах на армию. История, к сожалению, пишется набело. Мы можем только гадать, насколько лучше бы мы жили тогда, если бы тогда на армию тратили денег столько, сколько сейчас.
Первый вывод из революционной эпопеи русского народа состоит в том, что государственное управление хозяйством в течение длительного времени, возможно, если будет на то необходимость. Механизм действует. Этот вывод будет использован человечеством, когда ему придётся вводить межгосударственное управление экономикой, чтобы избежать глобальной катастрофы. Оставим пока экономику и перейдём к идеологии, которая обеспечивала государственное управление экономикой.
Идеология
Один из героев Достоевского в "Бесах" произносит замечательную фразу, комментируя свои поиски идеальной организации общества: "Я исходил из абсолютной свободы, а пришёл к абсолютному деспотизму". Эту фразу можно было бы поставить эпиграфом ко всем сочинениям Ленина. Хотя и считается, что коммунистические взгляды близки к христианским, что это реализация христианства не на Небесах, а на Земле, согласиться с этим невозможно. Невозможно потому, что это "христианство" — без Бога — очень плохое. Некоторые считают, что отрицание Бога было случайной ошибкой коммунистов. Давайте разбираться.
Коммунизм есть христианство для атеистов. Если они не верят в рай на небесах, но им импонируют христианские заповеди как нравственные указания, то вполне можно попробовать реализовать их на Земле. Но! Здесь имеются очень серьёзные трудности и, прежде всего психологические. Простому человеку, обывателю, свойственно стремление подгрести к себе всё материальное, что плохо лежит. Так он устроен. Он — стихийный материалист. Для него частная собственность — вещь понятная, а общественная собственность — штука подозрительная. И, в общем, он прав. Государство слишком часто обманывало обывателя.
С точки зрения коммунистов всё зло в конкурентной борьбе. Но человеческий эгоизм — питательная психологическая почва для межличностной конкуренции. Эгоизм в той или иной мере есть у всех. Поэтому ввести государственное управление хозяйством в нормальном обществе можно только насильно. Практически неизбежна гражданская война. Разве можно себе представить Ленина на броневике или Троцкого при своём знаменитом поезде, провозглашающих лозунги "Не убий!" или "Если тебя ударят по левой щеке, подставь правую!"? Куда более соответствовали "текущему моменту" лозунги другого типа — "Если враг не сдаётся, его уничтожают!", или "Кто не с нами, тот против нас". Господь Бог призывает людей, прежде всего к гуманизму, а коммунисты вынуждены объявить "джихад" частной собственности и её сторонникам. Поэтому коммунистический переворот в России был несовместим с Богом, поскольку вера в любого Бога ограничивала революционеров в выборе средств. Более того, христианская религия по глубинной сути своей ненасильственна. А социальная революция это насилие по преимуществу. Стоит отметить, что главная религия России — православие сделало максимум для своей собственной гибели. Со времён Петра церковная организация в нашей стране была фактически министерством идеологии. И она рухнула вместе с режимом, который закрывала своей грудью.
Не надо, конечно, считать наших предков, которые истово верили в коммунизм, дураками и растленными негодяями. Конечно, и сами вожди революции не мечтали ходить всю жизнь с руками по локоть в крови. Их ошибка заключалась в том, что они сами себя уверили, будто новые производственные отношения могут настолько перевоспитать людей, что они навсегда перестанут мечтать о частной собственности. Хотя поэтический трибун революции Маяковский восклицал: "…и кроме свежевымытой сорочки, скажу по совести, мне ничего не надо!", но на практике у него был, чуть ли не первый в Москве частный автомобиль. Идеология "невладения" не могла подавить эгоистический инстинкт собственности. Именно это обстоятельство стало истоком трагедии моей страны. Коммунисты для поддержания экономического строя, для подавления частнособственнического инстинкта должны были непрерывно подкручивать слабеющие гайки идеологии и время от времени устраивать показательные судилища просто для того, чтобы держать общество в страхе и подчинении. "Шестидесятники", к числу которых причислял себя и автор настоящей статьи, полагали, что можно "переустановить программу социализма" и запустить к выполнению "социализм с человеческим лицом". По существу это была попытка разрешить бабушкам торговлю пирожками собственного изготовления. Сейчас я уверен, что социализм с человеческим лицом невозможен. Невозможен потому, что, по словам Кисы Воробьянинова, "торг здесь неуместен". Либо мы допускаем частную собственность, и тогда мы смирились с человеческим эгоизмом, либо мы её отвергаем в целом и начинаем насильно промывать людям мозги. Похожая история случилась в Америке, когда там был принят сухой закон, который противоречил взглядам большинства населения. Может быть, это и прекрасно — не пить ничего горячительного, но насильно ввести трезвость невозможно, так же как и вегетарианство (тоже штука хорошая!). И если какой-нибудь недалёкий парламент законодательно введёт вегетарианство, то картина будет напоминать ту, что была в Чикаго, пока действовал "сухой закон". Законодательно можно запрещать только то, что и так отвергается "молчаливым" большинством населения.
Насилие в процессе материального производства неизбежно порождает насилие в области идеологии, иначе какие-нибудь умники вроде Бухарина, Имре Надя, Дубчека начнут соблазнять людей прелестями совмещения капитализма и социализма, хотя это так же бессмысленно, как совмещать в квартире пол с потолком. Поэтому лучше их расстрелять или, на худой конец, — сослать в лес на свежий воздух. Такова природа и логика репрессий на идеологической почве.
Когда человек лишается самостоятельности под прессом государственной идеологии, то пропадает возможность реализовывать себя в большинстве видов творчества и наступает загнивание. Собственно, это загнивание и привело к краху Советского Союза.
В духовном плане коммунисты допустили две главные ошибки.
Во-первых, они кнутом загнали население в земной рай. Рай, правда, был какой-то бутафорский, да к тому же и за колючей проволокой, но если постоянно носить модные тогда розовые очки, то проволока становилась невидимой, а людоеды, возникшие после голода в Поволжье или после коллективизации на Украине, вполне смахивали на бравых физкультурников.
Вторая методическая ошибка, оказавшаяся роковой, была такова: коммунисты полагали, будто длительное пребывание в земном раю перекуёт население в ангелов, тогда охрану и колючую проволоку можно будет тихонечко убрать, и все начнут искренне распевать райские песни и славить атеистического Господа.
"Перековка" в целом не удалась. Песни, конечно, пели, но блатные (слишком многих пересажали) или Высоцкого. Но было бы наивно полагать, что удавка государственной идеологии, наброшенная на общество, давила на всех одинаково. Были люди, чьей профессией было сажать и выбивать показания. Они по большей части были в тени, шли отдельной статьёй. Но были люди, которые страстно и вполне профессионально занималась изготовлением миражей.
Это были дизайнеры потёмкинских деревень социалистической Родины. И попутно они создали прекрасную детскую литературу.
Почему я выделяю именно детскую литературу? Дело в том, что взрослым труднее повесить лапшу на уши и, поэтому, стоит ли стараться? Это, во-первых. Во-вторых, взрослым куда более доступен аргумент под названием страх. Взрослый понимает, что соседа по коммунальной квартире Ивана Ивановича посадили за анекдот. А его самого можно посадить за то, что его малолетний сын от избытка чувств в квартирном общественном туалете нарисовал мелом пятиконечные звёзды, что, безусловно, свидетельствовало о контрреволюционных настроениях в семье.
Детей даже при Сталине расстреливать было не принято (кроме царских, конечно, их обязательно надо было кончать). Для них метод кнута не годился. Среди множества людей в советском обществе, носивших розовые очки, была значительная категория, которая полагала, что со временем всё придёт в норму, и все станут кристальными коммунарами — добрыми, отзывчивыми людьми не от мира сего. Среди этой категории были талантливые детские писатели новой формации. Давайте вспомним Гайдара, Катаева, Каверина. И хотя детских писателей Хармса и Введенского, связанных с детским журналом "Чиж" — расстреляли, а Заболоцкого надолго посадили, но не тронули Маршака, Шварца, Житкова, Михалкова да и Чуковского не тронули. Создавая книги для детей, они искренне отталкивались от идеала будущего, каким они его тогда видели. Мир, в котором они жили, у большинства из них симпатии не вызывал. Но они верили в его последовательную трансформацию в идеальное общество где-то за горизонтом. Они не хотели принимать, что лапша, повешенная им на уши, — столь грандиозна.
Прямо-таки по Фрейду они переносили идеал будущего в настоящее, и эта аберрация позволяла им создавать доброе и мужественное искусство для детей (при Сталине!!!). Хотя бы радиопостановки "Клуба знаменитых Капитанов". Звучит музыка, Капитаны сердечно поют:
В шорохе мышином,
В скрипе половиц
Медленно и чинно
Сходим со страниц…
Мы полны отваги,
Презираем лесть,
Обнажаем шпаги
За любовь и честь.
Какие слова для юного мальчишеского сердца! Кого-то в эту же самую минуту везут из немецкого концлагеря в наш, родной, кого-то расстреливают ни за что, ни про что, а Капитаны учат нас, ребят, учат обнажать шпаги за любовь и честь! Более того, когда эти дети становились взрослыми, то многие из них не видели колючей проволоки в Советском Союзе и считали себя свободными.
Как говорил Маяковский: "У советских — собственная гордость, на буржуев смотрим свысока". Это были самоотверженные бескорыстные люди, готовые броситься на амбразуру во имя идеи, но не желавшие замечать реального мира, в котором они жили. В качестве поразительного примера вспомним Окуджаву, славившего в начале своей поэтической карьеры "комиссаров в пыльных шлемах", Окуджаву, у которого был расстрелян отец — виднейший деятель компартии Грузии,— а мать, хоть и уцелела, но много просидела за решёткой. При этом никто, кажется, не осмеливался упрекать Окуджаву в неискренности и приспособленчестве.
И когда Хрущёв придал новый импульс полудохлой мечте и провозгласил, что нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме, и подкрепил это заявление массовым жилищным строительством и впечатляющими успехами в освоении космоса, то во всю проявили себя другие очень талантливые писатели и поэты, основным читателем которых была молодёжь: Стругацкие, Евтушенко, Окуджава, Высоцкий и другие. Идеалы их творчества, безусловно, не были идеалами общества рыночной экономики, а того невиданного общества, в котором "человек человеку друг, товарищ и брат".
Все они в этом смысле были фантастами. Можно уверенно сказать, что их творчество основывалось на предположении, что коммунизм, по крайней мере, возможен, что этот строй — в их книгах и стихах — идеальная точка отсчета для этических коллизий сюжета. Это справедливо для всех по-настоящему талантливых произведений "советского" искусства. Поэтому, например, мухинская скульптура рабочего и колхозницы даже видавший виды Париж поразила своей удивительной устремлённостью в будущее. А на родине в это время такое творилось… И в то же время, ведь не с дяди Сэма портрет эпохи лепить!? Всё-таки Толстой и Достоевский родом из России… Положение, можно сказать, обязывает.
* * *
Что же мы показали миру?
Что полноценный атеистический рай на Земле — невозможен.
Что изменить природу человека среда обитания — не может.
Что сначала надо создать коммунистов, а потом — коммунизм.
Что нерыночная экономика может длительное время функционировать в государственном масштабе.
И осталось множество вопросов, на которые нет ответов. Наверное, самой противоречивой чертой коммунистического эксперимента явилось удивительное сочетание абсолютной неразборчивости средств, использованных для достижения заветной цели, и целомудренности самих представлений о человеке будущего. Как будто действовали одновременно два художника. Дьявол демонстрировал, как прекрасно наступать сапогом на все заповеди. Бог сумел не менее убедительно показать, что заповеди, даже растоптанные сапогом — прекрасны. И те люди, которые пережили это время, делятся на две категории. Одни празднуют каждый год 5 марта день смерти усатого тирана, другие перебирают старые ордена. Их и одевать-то нельзя. Высший орден страны с профилем человека, отвергнутого ныне страной, полученный за достижения, отвергнутые ныне страной… Дряхлые люди, зачастую оставшиеся в Новой, Капиталистической России без средств к существованию, ставят на старомодный, чудом уцелевший проигрыватель патефонную пластинку на 78 оборотов и слушают торжественную песню о Сталине, сочинённую при жизни вождя Александровым для своего знаменитого (тогда!) хора. Вскоре после смерти Сталина её перестали исполнять и, похоже, навсегда… Текут видимые и невидимые слёзы и возникает вопрос к Богу, в которого некоторые из них на старости лет поверили: "Зачем Ты сделал так, что я дожил до этого?". А пластинка крутится, и песня поёт про песню:
Её не страшат ни нагайки, ни пули,
Звучит эта песня в огне баррикад,
Поёт эту песню и рикша, и кули,
Поёт эту песню китайский солдат.
Оторопевший читатель может задать мне вопрос: а сам-то ты за кого, за белых или за красных? Я и сам затрудняюсь, я жалею и тех, и других, но твёрдо понимаю, что только верующий человек сумеет разобраться в том, что, зачем и почему было, есть и будет. Поэтому дальнейшее атеистам читать бессмысленно.
Небесное
Кто-то из крупных писателей XIX века (кажется, Герцен) справедливо заметил, что в России, конечно, можно установить республику, но где взять республиканцев? В этом утверждении — печальная истина. Идеологи коммунизма понимали, что проблема есть. Они правильно замечали, что капиталисты, например, потихонечку вырастают в среде феодализма, а потом заменяется социально-политическая оболочка. С коммунизмом так получиться не могло. Заметим, что все разговоры о "диктатуре пролетариата" возникли потому, что идеологи коммунизма были люди неглупые и понимали, что в недрах капиталистического общества нет общественных тенденций, которые бы вырабатывали тип людей, отвергающих частную собственность. Расчёт был на то, что "диктатура пролетариата" быстро забросит в душу каждого правила новой жизненной игры. В этом смысле "диктатура пролетариата" никак не вытекала из экономического учения Маркса, а была привнесена со стороны для создания алгоритма перехода к новому миру без частной собственности. Ничего хорошего из такого способа не вышло, и это — факт истории. Стоит подумать, закономерен ли этот факт?
Хочется понять, зачем Ему это нужно? Конечно, изрекать истины от имени Бога очень самонадеянно, поэтому мы предположим, что смысл и заповедей и всего земного зоопарка состоит в том, чтобы очистить дух человека от скверны. То есть, арена борьбы Бога и Дьявола за дух человека располагается внутри отдельно взятого человека. Тем самым мы предполагаем существование некоторой внутренней шизофрении. Вступая во взрослую жизнь, человек получает как минимум десять заповедей в качестве компаса для плавания в житейском море и обоснованное подозрение, что применение этих заповедей на практике чревато крупными неприятностями для здоровья и даже жизни. Но если человек силён духом, он выберет жизнь по заповедям, и Бог его постарается в обиду не дать, насколько это вообще на Земле возможно, где все — смертны.
В связи с этим попытка любой церковной организации монополизировать истину является ошибкой. Нельзя индивидуальный процесс очищения своей души подменять любыми коллективными радениями. Человек индивидуально мостит свою дорогу к Богу, а любая церковная организация ему в этом только помогает. Сказанное верно тем более и в отношении любой светской идеологической организации.
Прекрасны слова Льва Толстого по данному поводу.
Если ты видишь, что устройство общества дурно, и ты хочешь исправить его, то знай, что для этого есть только одно средство: то, чтобы все люди стали лучше; а для того, чтобы люди стали лучше, в твоей власти только одно: самому сделаться лучше.
В результате, если человек добровольно принимает на себя обязательство выполнять хотя бы десять заповедей в полном объёме, он — исполин духа. Если же он делает то же самое под давлением религиозной конфессии или общественной организации он — "раб лукавый".
Россия к началу ХХ века только-только отказалась от всамделишного рабства на своей территории. Человеку, родившемуся в год отмены крепостного права, в 1917 году исполнилось 56 лет. Он — активный участник экономической и общественной жизни. Он всего лишь на несколько лет старше Ленина. Но у него рабство — ещё в крови. Причём — двойное рабство. Российское православие, совмещённое с самодержавием, наставляло безграмотных мужиков в том "что есть истина" исходя из интересов российского государства. Могло ли это православие внятно сказать мужику, что в основе его религии лежит не только "не убий!" врага, но даже и подставь ему другую щёку? Ясно, что в лучшем случае, малограмотного мужика обманывали, как хотели, а вернее, как требовалось из интересов государства.
В результате в событиях 1917года, как это ни печально признавать, главным действующим лицом был человек-раб. Для него заповедь "не убий" казалась смешной выдумкой, особенно после трёх лет убивания немцев при благословении полковых батюшек. Эти батюшки непостижимым образом убеждали русского мужика-солдата, что, конечно, убивать не есть хорошо, но убивать немца (а ведь он тоже христианин!!!) — богоугодно. Большевики сказали мужику, что такая удивительная религия никому не нужна, а убивать врагов можно и нужно, тех же священников, в частности. Как всех врагов поубиваем, особенно хозяев разных, так и наступит счастье. Коммунизмом называется… Если бы русский мужик твёрдо был уверен в том, что убивать нельзя, не было бы ни трёхлетней войны с немцами, ни октябрьской революции.
И если задать вопрос, почему именно Россия явилась полигоном для коммунистической революции, то это потому, что слишком много было в русском человеке доверия к начальству и слишком мало собственных, личных убеждений, которые могли бы остановить выполнение неправого дела. Поэтому русского человека довольно легко было втянуть в строительство коммунизма и в любую другую ахинею, но, в конце концов, возник старый вопрос, когда строительство, казалось бы, приблизилось к концу. Кем заселять построенный дом, откуда взять этих самых республиканцев или коммунаров? По сути коммунисты рассчитывали на эффект крокодила Гены. Гена со товарищи строил "Дом дружбы", но в процессе строительства все участники так передружились, что, построив дом, передали его другому ведомству. Этот эффект в России при строительстве коммунизма не сработал.
Давайте посмотрим, чем так не хорош капитализм, к которому мы благополучно возвращаемся. Чем он хорош, и так понятно — возможностью реализации задуманного, отсутствием внешнего давления, свободой, в конечном счёте.
Если ты задумал маленький домик в цветущем саду, то, конечно, в этой мечте нет ничего плохого. Сиди в шезлонге, отдыхай от трудов праведных и читай книжку. У многих людей есть такой домик, твой в их череде ничем не выделяется. Но если ты замечтал трёхэтажную виллу, к ней парк, площадку для гольфа и вертолётную площадку, добавим ещё зимний и летний бассейны, а для обслуживания — дворецкого, шофёра и слуг, то ты мечтаешь о дворце и тебя обуяла алчность.
Отдай себе в этом отчёт хотя бы. Если ты очень изворотливый, ты можешь это всё организовать, но не будешь ли ты отводить глаза, разговаривая с другом юности, случайно оказавшемся на твоём ранчо, у которого (друга) ничего этого нет и никогда не будет? При этом вы оба — христиане. И неизвестно, кто на кого будет смотреть с сожалением.
В книгах по религии регулярно цитируется фраза Христа о том, что легче верблюду пролезть через игольное ушко, чем богатому занять хорошее место на небесах. Почему, казалось бы? А потому, что сопротивление внешнего мира строительству рядового домика и дворца — несоизмеримы. Домик можно построить между делом, а строительству дворца надо посвятить жизнь. А что в этом случае останется Богу? В этом и суть. Богатый слишком много душевных сил отдаёт накоплению богатства и поддержанию накопленного. Богатый слишком привязан к земному, у него Бог стоит на втором месте, а то и дальше. Бедному, напротив, даже в материальном плане труднее прожить, не обращаясь к Богу, поскольку у него других вариантов нет. Поэтому в духовном плане испытание богатством, может быть, более серьёзным, чем испытание бедностью.
Так чем же плох капитализм? Тем, что он плодит алчность. Тем, что он каждодневно отвергает исходные догматы христианства. Он создаёт иллюзию мира, в котором Богу нет места. Как говорил Ницше, "Бог умер".
Конечно, можно обоснованно возразить, что разумные капиталисты вкладывали свои деньги в благотворительность, в какие-то социальные программы и т.д. Трудно представить предреволюционную Россию без таких капиталистов как Третьяковы, Мамонтов, Морозов и другие. Это всё верно. Но такие капиталисты — рекламная вывеска капитализма. Большая часть серьёзных капиталистов строит виллы на Лазурном берегу или ещё на каких-нибудь Канарах, и новые русские не являются здесь исключением. А с другой стороны, зададим вопрос, каким образом в новой, капиталистической России появились миллиардеры (долларовые!) и в том числе бывший премьер-министр г-н Черномырдин? Откуда у него взялись большие деньги, и он-то в какую Третьяковскую галерею их вкладывает?
В этом смысле мир велик и способен прокормить много нормальных людей, но мир слишком мал и уязвим, чтобы прокормить их в режиме алчности. Попытка коммунистов обуздать человеческую алчность без опоры на религию неизбежно требовала применения силы, что и привело к крушению всего проекта. Однако в не столь отдалённом будущем всем нам (кто доживёт), предстоит вынужденное повторение коммунистического эксперимента, поскольку всякого рода исчерпание природных ресурсов планеты приближается. Уже введены запреты на отстрел китов, вводятся квоты на добычу любимой рыбы пенсионеров и кошек — минтая, не говоря уже о красной рыбе и чёрной икре.
Квоты — это уже не капитализм, это уже государственное и межгосударственное регулирование. В скором времени будут устанавливать квоты на строительство тепловых электростанций, в том числе и атомных, потому что перегрев планеты и радиоактивное заражение в случае аварии касаются всех. Через некоторое время роскошь производственной конкурентной борьбы окажется человечеству не по карману. И тогда настанет коммунизм советского типа? В общем, да. И здесь есть только одно решение: в любой религии не одобряется стяжательство и надо, чтобы каждый из нас в себе самом открыл фронт борьбы с алчностью. Но надо не забыть и о другой важнейшей заповеди — "не убий!". Если не будет людей, согласных убивать, то не будет и войн из-за квот, которые могут изуродовать природу и истребить людей. Если такое мышление приобретёт массовый характер, то не потребуется колючая проволока, и коммунизм, описанный Стругацкими, станет реальностью. И если каждый из нас поймёт, что всё существенное для жизни человека записано всего в сотне строчек из священных текстов, то захочется их понять и принять, и атеизм — научный или антинаучный — навсегда выйдет из моды.
Трудно представить себе что-нибудь более страшное, чем СССР во времена Ленина, Троцкого, Сталина. Может быть, только Пол Пот в Камбодже провёл более массовые (относительно общего числа) "зачистки" населения. Но все эти кровопийцы пытались открыть дорогу в будущее, реализовать мечту. Они выбрали тупиковый путь, но кто же тогда в безрелигиозной России это знал? И тот, кто издевается сейчас над Горьким, Фейхтвангером, Шоу, Рерихом, обзывая их купленными слепцами, сам не понимает, что видели они две России: одну, прижатую сапогом НКВД, которую видеть не хотели, поскольку в ней не было ничего нового, и другую — рвущуюся к знаниям, раскрепощённую и устремлённую в будущее, Россию, в которой уже были созданы "Рабочий и колхозница" Мухиной, "Броненосец Потёмкин" Эйзенштейна, "Белая гвардия" Булгакова, подрастал Шостакович, а гирдовцы запускали первые двухступенчатые ракеты, сделанные на коленке.
И если меня спросить, с кем я, кого я не люблю и кого люблю, то не будет однозначного ответа, потому что Россия моих дедушек и бабушек показала всему миру великую цель. И одновременно продемонстрировала отвратительный силовой путь, оскверняющий цель. Цель — построить рай на Земле. Но ни построить его, ни войти в него с окровавленными руками и грязной душой невозможно. Бог не разрешит.
Прошло полвека со дня смерти Иосифа Сталина. Пятьдесят лет тому назад я, ученик восьмого класса московской школы, самовольно отправился прощаться с ним и стал свидетелем и участником таинственной мистерии человеческих жертвоприношений умершему богу. Много народа тогда погибло в человеческой мясорубке на Трубной площади. Некоторые умирали в буквальном смысле у нас под ногами. Это был современный вариант "9 января", когда толпы людей с иконами шли на встречу с царём, а их встретили залпами. В мартовские дни 1953 года миллионы москвичей со знамёнами вместо икон пошли на прощальную встречу с мёртвым царём. В них никто не стрелял. Но им позволили давить друг друга. Я уцелел, но в соседней школе погиб мальчик.
До сих пор не подведены итоги грандиозного эксперимента, произведённого сторонниками коммунизма над Россией. Через полвека после смерти последнего великого коммуниста пришло время без излишнего гнева подвести итоги в двух планах рассмотрения — земном и духовном.
Земное
Экономика
Коммунистическое движение, прежде всего, было попыткой построить новую, более рациональную экономику. Марксова критика конкурентной природы капитализма остаётся верной и по сию пору. В самом деле, разве человечеству пристало доверять управление экономикой слепой стихии конкурентной борьбы за рынок сбыта? Мы что — мартышки, мы не ушли от схемы Дарвина? Разве нельзя все потребности рассчитать, если не на счётах, так на компьютерах? Зачем плодить олигархов, передавая им "народное достояние" в частное управление и материальную собственность? Известен классический афоризм Черчилля о вопиющих недостатках демократии, лучше которой, однако, ничего не придумано. Черчилль, вероятно, согласился бы с коммунистами, что рыночной экономике присущи неустранимые недостатки, но одновременно он сказал бы, что лучше-то никто ничего не придумал! Давайте немножко порассуждаем.
Рыночная, конкурентная экономика по определению может успешно функционировать, когда нет ограничений на сырьё. Допустим, нефти — много, леса — много, электричества — много, пахотной земли — много и т.д. И совершенно другое дело, когда, скажем, нельзя дальше наращивать энергетические мощности из-за перегрева планеты, нельзя использовать те или иные технологии, потому что — отрава, выкопали легкодоступные полезные ископаемые и прочее. Наконец, если вырубить много леса, нечем будет дышать, а если выловить слишком много рыбы, то она кончится. Видимо, мы вступаем в тот период, когда конфликт с природными ресурсами Земли заставит вводить плановые начала в экономику, иначе скоро нам станет совсем худо. Мир поменялся. Он сделался меньше, его ресурсы оказались ограниченными, и на очередь дня стала психологическая задача смириться с неизбежностью снижения уровня жизни.
Недавно помощник президента России г-н Ястржембский в беседе по телевизору привёл следующие любопытные факты. Рождение каждого нового ребёнка является бременем для национальной экономики. Это бремя можно подсчитать и выразить в долларах. Полученная цифра есть стоимость новой жизни. Если принять в Америке эту цифру за единицу, то в Западной Европе она в 2 раза ниже, а в слаборазвитых странах она в 30 (!) раз ниже. Возникает роковой вопрос. Что станет с природными ресурсами Земли, если основная часть её населения, не входящая в "золотой миллиард", сумеет поднять свой уровень жизни до американского? Ответ: наступит планетарная катастрофа из-за нехватки ресурсов и перегрева планеты. А если всё оставить, как есть? Из-за социального неравенства разовьётся межнациональный терроризм. Бедные будут взрывать богатых от зависти и огорчения.
Есть и третий вариант. Американцы и европейцы значительно снижают свой жизненный уровень, передавая "жизненные квоты" слаборазвитым странам. Эти слова в западном мире сейчас страшно даже произнести, но если они будут произнесены и потребуется их реализация, то ясно, что иначе как через межгосударственное регулирование эту задачу не решить. Есть ли механизм такого управления в принципе?
Советский опыт показал, что плановая организация производства позволяет обеспечить прожиточный минимум для большинства населения страны при громадных расходах на армию. История, к сожалению, пишется набело. Мы можем только гадать, насколько лучше бы мы жили тогда, если бы тогда на армию тратили денег столько, сколько сейчас.
Первый вывод из революционной эпопеи русского народа состоит в том, что государственное управление хозяйством в течение длительного времени, возможно, если будет на то необходимость. Механизм действует. Этот вывод будет использован человечеством, когда ему придётся вводить межгосударственное управление экономикой, чтобы избежать глобальной катастрофы. Оставим пока экономику и перейдём к идеологии, которая обеспечивала государственное управление экономикой.
Идеология
Один из героев Достоевского в "Бесах" произносит замечательную фразу, комментируя свои поиски идеальной организации общества: "Я исходил из абсолютной свободы, а пришёл к абсолютному деспотизму". Эту фразу можно было бы поставить эпиграфом ко всем сочинениям Ленина. Хотя и считается, что коммунистические взгляды близки к христианским, что это реализация христианства не на Небесах, а на Земле, согласиться с этим невозможно. Невозможно потому, что это "христианство" — без Бога — очень плохое. Некоторые считают, что отрицание Бога было случайной ошибкой коммунистов. Давайте разбираться.
Коммунизм есть христианство для атеистов. Если они не верят в рай на небесах, но им импонируют христианские заповеди как нравственные указания, то вполне можно попробовать реализовать их на Земле. Но! Здесь имеются очень серьёзные трудности и, прежде всего психологические. Простому человеку, обывателю, свойственно стремление подгрести к себе всё материальное, что плохо лежит. Так он устроен. Он — стихийный материалист. Для него частная собственность — вещь понятная, а общественная собственность — штука подозрительная. И, в общем, он прав. Государство слишком часто обманывало обывателя.
С точки зрения коммунистов всё зло в конкурентной борьбе. Но человеческий эгоизм — питательная психологическая почва для межличностной конкуренции. Эгоизм в той или иной мере есть у всех. Поэтому ввести государственное управление хозяйством в нормальном обществе можно только насильно. Практически неизбежна гражданская война. Разве можно себе представить Ленина на броневике или Троцкого при своём знаменитом поезде, провозглашающих лозунги "Не убий!" или "Если тебя ударят по левой щеке, подставь правую!"? Куда более соответствовали "текущему моменту" лозунги другого типа — "Если враг не сдаётся, его уничтожают!", или "Кто не с нами, тот против нас". Господь Бог призывает людей, прежде всего к гуманизму, а коммунисты вынуждены объявить "джихад" частной собственности и её сторонникам. Поэтому коммунистический переворот в России был несовместим с Богом, поскольку вера в любого Бога ограничивала революционеров в выборе средств. Более того, христианская религия по глубинной сути своей ненасильственна. А социальная революция это насилие по преимуществу. Стоит отметить, что главная религия России — православие сделало максимум для своей собственной гибели. Со времён Петра церковная организация в нашей стране была фактически министерством идеологии. И она рухнула вместе с режимом, который закрывала своей грудью.
Не надо, конечно, считать наших предков, которые истово верили в коммунизм, дураками и растленными негодяями. Конечно, и сами вожди революции не мечтали ходить всю жизнь с руками по локоть в крови. Их ошибка заключалась в том, что они сами себя уверили, будто новые производственные отношения могут настолько перевоспитать людей, что они навсегда перестанут мечтать о частной собственности. Хотя поэтический трибун революции Маяковский восклицал: "…и кроме свежевымытой сорочки, скажу по совести, мне ничего не надо!", но на практике у него был, чуть ли не первый в Москве частный автомобиль. Идеология "невладения" не могла подавить эгоистический инстинкт собственности. Именно это обстоятельство стало истоком трагедии моей страны. Коммунисты для поддержания экономического строя, для подавления частнособственнического инстинкта должны были непрерывно подкручивать слабеющие гайки идеологии и время от времени устраивать показательные судилища просто для того, чтобы держать общество в страхе и подчинении. "Шестидесятники", к числу которых причислял себя и автор настоящей статьи, полагали, что можно "переустановить программу социализма" и запустить к выполнению "социализм с человеческим лицом". По существу это была попытка разрешить бабушкам торговлю пирожками собственного изготовления. Сейчас я уверен, что социализм с человеческим лицом невозможен. Невозможен потому, что, по словам Кисы Воробьянинова, "торг здесь неуместен". Либо мы допускаем частную собственность, и тогда мы смирились с человеческим эгоизмом, либо мы её отвергаем в целом и начинаем насильно промывать людям мозги. Похожая история случилась в Америке, когда там был принят сухой закон, который противоречил взглядам большинства населения. Может быть, это и прекрасно — не пить ничего горячительного, но насильно ввести трезвость невозможно, так же как и вегетарианство (тоже штука хорошая!). И если какой-нибудь недалёкий парламент законодательно введёт вегетарианство, то картина будет напоминать ту, что была в Чикаго, пока действовал "сухой закон". Законодательно можно запрещать только то, что и так отвергается "молчаливым" большинством населения.
Насилие в процессе материального производства неизбежно порождает насилие в области идеологии, иначе какие-нибудь умники вроде Бухарина, Имре Надя, Дубчека начнут соблазнять людей прелестями совмещения капитализма и социализма, хотя это так же бессмысленно, как совмещать в квартире пол с потолком. Поэтому лучше их расстрелять или, на худой конец, — сослать в лес на свежий воздух. Такова природа и логика репрессий на идеологической почве.
Когда человек лишается самостоятельности под прессом государственной идеологии, то пропадает возможность реализовывать себя в большинстве видов творчества и наступает загнивание. Собственно, это загнивание и привело к краху Советского Союза.
В духовном плане коммунисты допустили две главные ошибки.
Во-первых, они кнутом загнали население в земной рай. Рай, правда, был какой-то бутафорский, да к тому же и за колючей проволокой, но если постоянно носить модные тогда розовые очки, то проволока становилась невидимой, а людоеды, возникшие после голода в Поволжье или после коллективизации на Украине, вполне смахивали на бравых физкультурников.
Вторая методическая ошибка, оказавшаяся роковой, была такова: коммунисты полагали, будто длительное пребывание в земном раю перекуёт население в ангелов, тогда охрану и колючую проволоку можно будет тихонечко убрать, и все начнут искренне распевать райские песни и славить атеистического Господа.
"Перековка" в целом не удалась. Песни, конечно, пели, но блатные (слишком многих пересажали) или Высоцкого. Но было бы наивно полагать, что удавка государственной идеологии, наброшенная на общество, давила на всех одинаково. Были люди, чьей профессией было сажать и выбивать показания. Они по большей части были в тени, шли отдельной статьёй. Но были люди, которые страстно и вполне профессионально занималась изготовлением миражей.
Это были дизайнеры потёмкинских деревень социалистической Родины. И попутно они создали прекрасную детскую литературу.
Почему я выделяю именно детскую литературу? Дело в том, что взрослым труднее повесить лапшу на уши и, поэтому, стоит ли стараться? Это, во-первых. Во-вторых, взрослым куда более доступен аргумент под названием страх. Взрослый понимает, что соседа по коммунальной квартире Ивана Ивановича посадили за анекдот. А его самого можно посадить за то, что его малолетний сын от избытка чувств в квартирном общественном туалете нарисовал мелом пятиконечные звёзды, что, безусловно, свидетельствовало о контрреволюционных настроениях в семье.
Детей даже при Сталине расстреливать было не принято (кроме царских, конечно, их обязательно надо было кончать). Для них метод кнута не годился. Среди множества людей в советском обществе, носивших розовые очки, была значительная категория, которая полагала, что со временем всё придёт в норму, и все станут кристальными коммунарами — добрыми, отзывчивыми людьми не от мира сего. Среди этой категории были талантливые детские писатели новой формации. Давайте вспомним Гайдара, Катаева, Каверина. И хотя детских писателей Хармса и Введенского, связанных с детским журналом "Чиж" — расстреляли, а Заболоцкого надолго посадили, но не тронули Маршака, Шварца, Житкова, Михалкова да и Чуковского не тронули. Создавая книги для детей, они искренне отталкивались от идеала будущего, каким они его тогда видели. Мир, в котором они жили, у большинства из них симпатии не вызывал. Но они верили в его последовательную трансформацию в идеальное общество где-то за горизонтом. Они не хотели принимать, что лапша, повешенная им на уши, — столь грандиозна.
Прямо-таки по Фрейду они переносили идеал будущего в настоящее, и эта аберрация позволяла им создавать доброе и мужественное искусство для детей (при Сталине!!!). Хотя бы радиопостановки "Клуба знаменитых Капитанов". Звучит музыка, Капитаны сердечно поют:
В шорохе мышином,
В скрипе половиц
Медленно и чинно
Сходим со страниц…
Мы полны отваги,
Презираем лесть,
Обнажаем шпаги
За любовь и честь.
Какие слова для юного мальчишеского сердца! Кого-то в эту же самую минуту везут из немецкого концлагеря в наш, родной, кого-то расстреливают ни за что, ни про что, а Капитаны учат нас, ребят, учат обнажать шпаги за любовь и честь! Более того, когда эти дети становились взрослыми, то многие из них не видели колючей проволоки в Советском Союзе и считали себя свободными.
Как говорил Маяковский: "У советских — собственная гордость, на буржуев смотрим свысока". Это были самоотверженные бескорыстные люди, готовые броситься на амбразуру во имя идеи, но не желавшие замечать реального мира, в котором они жили. В качестве поразительного примера вспомним Окуджаву, славившего в начале своей поэтической карьеры "комиссаров в пыльных шлемах", Окуджаву, у которого был расстрелян отец — виднейший деятель компартии Грузии,— а мать, хоть и уцелела, но много просидела за решёткой. При этом никто, кажется, не осмеливался упрекать Окуджаву в неискренности и приспособленчестве.
И когда Хрущёв придал новый импульс полудохлой мечте и провозгласил, что нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме, и подкрепил это заявление массовым жилищным строительством и впечатляющими успехами в освоении космоса, то во всю проявили себя другие очень талантливые писатели и поэты, основным читателем которых была молодёжь: Стругацкие, Евтушенко, Окуджава, Высоцкий и другие. Идеалы их творчества, безусловно, не были идеалами общества рыночной экономики, а того невиданного общества, в котором "человек человеку друг, товарищ и брат".
Все они в этом смысле были фантастами. Можно уверенно сказать, что их творчество основывалось на предположении, что коммунизм, по крайней мере, возможен, что этот строй — в их книгах и стихах — идеальная точка отсчета для этических коллизий сюжета. Это справедливо для всех по-настоящему талантливых произведений "советского" искусства. Поэтому, например, мухинская скульптура рабочего и колхозницы даже видавший виды Париж поразила своей удивительной устремлённостью в будущее. А на родине в это время такое творилось… И в то же время, ведь не с дяди Сэма портрет эпохи лепить!? Всё-таки Толстой и Достоевский родом из России… Положение, можно сказать, обязывает.
* * *
Что же мы показали миру?
Что полноценный атеистический рай на Земле — невозможен.
Что изменить природу человека среда обитания — не может.
Что сначала надо создать коммунистов, а потом — коммунизм.
Что нерыночная экономика может длительное время функционировать в государственном масштабе.
И осталось множество вопросов, на которые нет ответов. Наверное, самой противоречивой чертой коммунистического эксперимента явилось удивительное сочетание абсолютной неразборчивости средств, использованных для достижения заветной цели, и целомудренности самих представлений о человеке будущего. Как будто действовали одновременно два художника. Дьявол демонстрировал, как прекрасно наступать сапогом на все заповеди. Бог сумел не менее убедительно показать, что заповеди, даже растоптанные сапогом — прекрасны. И те люди, которые пережили это время, делятся на две категории. Одни празднуют каждый год 5 марта день смерти усатого тирана, другие перебирают старые ордена. Их и одевать-то нельзя. Высший орден страны с профилем человека, отвергнутого ныне страной, полученный за достижения, отвергнутые ныне страной… Дряхлые люди, зачастую оставшиеся в Новой, Капиталистической России без средств к существованию, ставят на старомодный, чудом уцелевший проигрыватель патефонную пластинку на 78 оборотов и слушают торжественную песню о Сталине, сочинённую при жизни вождя Александровым для своего знаменитого (тогда!) хора. Вскоре после смерти Сталина её перестали исполнять и, похоже, навсегда… Текут видимые и невидимые слёзы и возникает вопрос к Богу, в которого некоторые из них на старости лет поверили: "Зачем Ты сделал так, что я дожил до этого?". А пластинка крутится, и песня поёт про песню:
Её не страшат ни нагайки, ни пули,
Звучит эта песня в огне баррикад,
Поёт эту песню и рикша, и кули,
Поёт эту песню китайский солдат.
Оторопевший читатель может задать мне вопрос: а сам-то ты за кого, за белых или за красных? Я и сам затрудняюсь, я жалею и тех, и других, но твёрдо понимаю, что только верующий человек сумеет разобраться в том, что, зачем и почему было, есть и будет. Поэтому дальнейшее атеистам читать бессмысленно.
Небесное
Кто-то из крупных писателей XIX века (кажется, Герцен) справедливо заметил, что в России, конечно, можно установить республику, но где взять республиканцев? В этом утверждении — печальная истина. Идеологи коммунизма понимали, что проблема есть. Они правильно замечали, что капиталисты, например, потихонечку вырастают в среде феодализма, а потом заменяется социально-политическая оболочка. С коммунизмом так получиться не могло. Заметим, что все разговоры о "диктатуре пролетариата" возникли потому, что идеологи коммунизма были люди неглупые и понимали, что в недрах капиталистического общества нет общественных тенденций, которые бы вырабатывали тип людей, отвергающих частную собственность. Расчёт был на то, что "диктатура пролетариата" быстро забросит в душу каждого правила новой жизненной игры. В этом смысле "диктатура пролетариата" никак не вытекала из экономического учения Маркса, а была привнесена со стороны для создания алгоритма перехода к новому миру без частной собственности. Ничего хорошего из такого способа не вышло, и это — факт истории. Стоит подумать, закономерен ли этот факт?
- Мы полагаем далее, что есть Бог, история имеет смысл, и хотелось бы понять, что можно и что нельзя.
- Мы предполагаем, что Бог действительно передал людям этические заповеди.
Хочется понять, зачем Ему это нужно? Конечно, изрекать истины от имени Бога очень самонадеянно, поэтому мы предположим, что смысл и заповедей и всего земного зоопарка состоит в том, чтобы очистить дух человека от скверны. То есть, арена борьбы Бога и Дьявола за дух человека располагается внутри отдельно взятого человека. Тем самым мы предполагаем существование некоторой внутренней шизофрении. Вступая во взрослую жизнь, человек получает как минимум десять заповедей в качестве компаса для плавания в житейском море и обоснованное подозрение, что применение этих заповедей на практике чревато крупными неприятностями для здоровья и даже жизни. Но если человек силён духом, он выберет жизнь по заповедям, и Бог его постарается в обиду не дать, насколько это вообще на Земле возможно, где все — смертны.
В связи с этим попытка любой церковной организации монополизировать истину является ошибкой. Нельзя индивидуальный процесс очищения своей души подменять любыми коллективными радениями. Человек индивидуально мостит свою дорогу к Богу, а любая церковная организация ему в этом только помогает. Сказанное верно тем более и в отношении любой светской идеологической организации.
Прекрасны слова Льва Толстого по данному поводу.
Если ты видишь, что устройство общества дурно, и ты хочешь исправить его, то знай, что для этого есть только одно средство: то, чтобы все люди стали лучше; а для того, чтобы люди стали лучше, в твоей власти только одно: самому сделаться лучше.
В результате, если человек добровольно принимает на себя обязательство выполнять хотя бы десять заповедей в полном объёме, он — исполин духа. Если же он делает то же самое под давлением религиозной конфессии или общественной организации он — "раб лукавый".
Россия к началу ХХ века только-только отказалась от всамделишного рабства на своей территории. Человеку, родившемуся в год отмены крепостного права, в 1917 году исполнилось 56 лет. Он — активный участник экономической и общественной жизни. Он всего лишь на несколько лет старше Ленина. Но у него рабство — ещё в крови. Причём — двойное рабство. Российское православие, совмещённое с самодержавием, наставляло безграмотных мужиков в том "что есть истина" исходя из интересов российского государства. Могло ли это православие внятно сказать мужику, что в основе его религии лежит не только "не убий!" врага, но даже и подставь ему другую щёку? Ясно, что в лучшем случае, малограмотного мужика обманывали, как хотели, а вернее, как требовалось из интересов государства.
В результате в событиях 1917года, как это ни печально признавать, главным действующим лицом был человек-раб. Для него заповедь "не убий" казалась смешной выдумкой, особенно после трёх лет убивания немцев при благословении полковых батюшек. Эти батюшки непостижимым образом убеждали русского мужика-солдата, что, конечно, убивать не есть хорошо, но убивать немца (а ведь он тоже христианин!!!) — богоугодно. Большевики сказали мужику, что такая удивительная религия никому не нужна, а убивать врагов можно и нужно, тех же священников, в частности. Как всех врагов поубиваем, особенно хозяев разных, так и наступит счастье. Коммунизмом называется… Если бы русский мужик твёрдо был уверен в том, что убивать нельзя, не было бы ни трёхлетней войны с немцами, ни октябрьской революции.
И если задать вопрос, почему именно Россия явилась полигоном для коммунистической революции, то это потому, что слишком много было в русском человеке доверия к начальству и слишком мало собственных, личных убеждений, которые могли бы остановить выполнение неправого дела. Поэтому русского человека довольно легко было втянуть в строительство коммунизма и в любую другую ахинею, но, в конце концов, возник старый вопрос, когда строительство, казалось бы, приблизилось к концу. Кем заселять построенный дом, откуда взять этих самых республиканцев или коммунаров? По сути коммунисты рассчитывали на эффект крокодила Гены. Гена со товарищи строил "Дом дружбы", но в процессе строительства все участники так передружились, что, построив дом, передали его другому ведомству. Этот эффект в России при строительстве коммунизма не сработал.
Давайте посмотрим, чем так не хорош капитализм, к которому мы благополучно возвращаемся. Чем он хорош, и так понятно — возможностью реализации задуманного, отсутствием внешнего давления, свободой, в конечном счёте.
Если ты задумал маленький домик в цветущем саду, то, конечно, в этой мечте нет ничего плохого. Сиди в шезлонге, отдыхай от трудов праведных и читай книжку. У многих людей есть такой домик, твой в их череде ничем не выделяется. Но если ты замечтал трёхэтажную виллу, к ней парк, площадку для гольфа и вертолётную площадку, добавим ещё зимний и летний бассейны, а для обслуживания — дворецкого, шофёра и слуг, то ты мечтаешь о дворце и тебя обуяла алчность.
Отдай себе в этом отчёт хотя бы. Если ты очень изворотливый, ты можешь это всё организовать, но не будешь ли ты отводить глаза, разговаривая с другом юности, случайно оказавшемся на твоём ранчо, у которого (друга) ничего этого нет и никогда не будет? При этом вы оба — христиане. И неизвестно, кто на кого будет смотреть с сожалением.
В книгах по религии регулярно цитируется фраза Христа о том, что легче верблюду пролезть через игольное ушко, чем богатому занять хорошее место на небесах. Почему, казалось бы? А потому, что сопротивление внешнего мира строительству рядового домика и дворца — несоизмеримы. Домик можно построить между делом, а строительству дворца надо посвятить жизнь. А что в этом случае останется Богу? В этом и суть. Богатый слишком много душевных сил отдаёт накоплению богатства и поддержанию накопленного. Богатый слишком привязан к земному, у него Бог стоит на втором месте, а то и дальше. Бедному, напротив, даже в материальном плане труднее прожить, не обращаясь к Богу, поскольку у него других вариантов нет. Поэтому в духовном плане испытание богатством, может быть, более серьёзным, чем испытание бедностью.
Так чем же плох капитализм? Тем, что он плодит алчность. Тем, что он каждодневно отвергает исходные догматы христианства. Он создаёт иллюзию мира, в котором Богу нет места. Как говорил Ницше, "Бог умер".
Конечно, можно обоснованно возразить, что разумные капиталисты вкладывали свои деньги в благотворительность, в какие-то социальные программы и т.д. Трудно представить предреволюционную Россию без таких капиталистов как Третьяковы, Мамонтов, Морозов и другие. Это всё верно. Но такие капиталисты — рекламная вывеска капитализма. Большая часть серьёзных капиталистов строит виллы на Лазурном берегу или ещё на каких-нибудь Канарах, и новые русские не являются здесь исключением. А с другой стороны, зададим вопрос, каким образом в новой, капиталистической России появились миллиардеры (долларовые!) и в том числе бывший премьер-министр г-н Черномырдин? Откуда у него взялись большие деньги, и он-то в какую Третьяковскую галерею их вкладывает?
В этом смысле мир велик и способен прокормить много нормальных людей, но мир слишком мал и уязвим, чтобы прокормить их в режиме алчности. Попытка коммунистов обуздать человеческую алчность без опоры на религию неизбежно требовала применения силы, что и привело к крушению всего проекта. Однако в не столь отдалённом будущем всем нам (кто доживёт), предстоит вынужденное повторение коммунистического эксперимента, поскольку всякого рода исчерпание природных ресурсов планеты приближается. Уже введены запреты на отстрел китов, вводятся квоты на добычу любимой рыбы пенсионеров и кошек — минтая, не говоря уже о красной рыбе и чёрной икре.
Квоты — это уже не капитализм, это уже государственное и межгосударственное регулирование. В скором времени будут устанавливать квоты на строительство тепловых электростанций, в том числе и атомных, потому что перегрев планеты и радиоактивное заражение в случае аварии касаются всех. Через некоторое время роскошь производственной конкурентной борьбы окажется человечеству не по карману. И тогда настанет коммунизм советского типа? В общем, да. И здесь есть только одно решение: в любой религии не одобряется стяжательство и надо, чтобы каждый из нас в себе самом открыл фронт борьбы с алчностью. Но надо не забыть и о другой важнейшей заповеди — "не убий!". Если не будет людей, согласных убивать, то не будет и войн из-за квот, которые могут изуродовать природу и истребить людей. Если такое мышление приобретёт массовый характер, то не потребуется колючая проволока, и коммунизм, описанный Стругацкими, станет реальностью. И если каждый из нас поймёт, что всё существенное для жизни человека записано всего в сотне строчек из священных текстов, то захочется их понять и принять, и атеизм — научный или антинаучный — навсегда выйдет из моды.
Трудно представить себе что-нибудь более страшное, чем СССР во времена Ленина, Троцкого, Сталина. Может быть, только Пол Пот в Камбодже провёл более массовые (относительно общего числа) "зачистки" населения. Но все эти кровопийцы пытались открыть дорогу в будущее, реализовать мечту. Они выбрали тупиковый путь, но кто же тогда в безрелигиозной России это знал? И тот, кто издевается сейчас над Горьким, Фейхтвангером, Шоу, Рерихом, обзывая их купленными слепцами, сам не понимает, что видели они две России: одну, прижатую сапогом НКВД, которую видеть не хотели, поскольку в ней не было ничего нового, и другую — рвущуюся к знаниям, раскрепощённую и устремлённую в будущее, Россию, в которой уже были созданы "Рабочий и колхозница" Мухиной, "Броненосец Потёмкин" Эйзенштейна, "Белая гвардия" Булгакова, подрастал Шостакович, а гирдовцы запускали первые двухступенчатые ракеты, сделанные на коленке.
И если меня спросить, с кем я, кого я не люблю и кого люблю, то не будет однозначного ответа, потому что Россия моих дедушек и бабушек показала всему миру великую цель. И одновременно продемонстрировала отвратительный силовой путь, оскверняющий цель. Цель — построить рай на Земле. Но ни построить его, ни войти в него с окровавленными руками и грязной душой невозможно. Бог не разрешит.
Комментариев нет:
Отправить комментарий